Я родился 22 декабря 1964 года в новосибирском Академгородке. В Сибири. В семье ученых.

В 1970-х переехал в город Прокопьевск Кемеровской области. Не был ни пионером ни комсомольцем. В 1980-х, после того, как нарисовал портрет директора школы для школьной стенгазеты - меня выгнали из школы и я путешествовал по стране. Особенно меня привлекал Памир. Настоящее ощущение жизни возникает только тогда, когда эта твоя жизнь в опасности. На грани.

Занимался самообразованием. В 1982 поступил в НЭТИ (новосибирский электротехнический институт). В 1983-1985 служил в Советской Армии на Дальнем Востоке. Наш полу-взвод забросили в тайгу на вертолете и забыли там до конца службы. Сослуживцем в армии был участник группы Кино и он воодушевил рассказами про питерскую контр- культуру. В 1985 восстановился в НЭТИ, и поехал в стройотряд на остров Сахалин, где сорвался со скалы и едва выжил.

Затем переехал в Ленинград и продолжил учиться в ЛГУ (ленинградский государственный университет). В университете учился на отлично. Начал рисовать, выплескивая краску из ведра на холсты, расстеленные на крыше. В темноте, с завязанными глазами. Так я пытался передать ощущение настоящей жизни и избежать намерения рисовать что-то конкретное. Затем повесил эти арт-работы на первом попавшемся заборе на невском проспекте и устроил выставку. Об этом написала газета Смена, в негативном ключе, что привлекло внимание КГБ и питерских художников. К выставке присоединились Светослав Чернобай, Тимур Новиков и другие. КГБ уничтожило выставку, но я обрел новых друзей и новую профессию.

В конце 1980-х и начале 1990-х жил в сквотах и участвовал в городских выставках. Совместно со Светославом Чернобай организовал арт-группу Концессия. Рисовал, снимал видео, проводил перформансы. Закончился этот этап разгромом мастерской на Первой Советской 12 и выставкой этих, наполовину уничтоженных арт-работ в ГМИР (государственном музее истории религии) совместно с основной коллекцией музея.

Мои поиски метафоры настоящей жизни привели меня к древнему мифу. В начале я 1990-х переехал в Сибирь, где соорудил чум из своих картин и жил в нем в тайге, изучая древние святилища. В основном - это рисунки на скалах. Там же и рисовал. Музеи разных городов Сибири приглашали меня с выставками этих новых работ.

Но, не все музейщики были энтузиастами, некоторые вымогали взятки и не получив их - реагировали на мои проекты крайне негативно. В 1993 в новосибирской картинной галерее Володя Назанский "настоял" чтобы вся графика (размером 3 на 6 метров) была закрыта бесшовным стеклом. Иначе выставки не будет. Я нашел такое стекло, но во время монтажа оно треснуло и перерубило мне руки. Условие было отменено и выставка состоялась без стекол. В 1994 - в Томском художественном музее, отказались возвращать картины после выставки, пока не получат взятку. После переговоров - отдали. Но, желание продолжать выставки у меня поубавилось.

Конфликт с КГБ 1988 года тоже был связан с моим отказом платить музеям за выставки. Я видел в таком конформизме, ненавистный мне с детства "дискурс университета". Я вырос в семье с таким типом мышления и видел в этом неправду, раздвоенность означающего и означаемого. Соединить которые и было целью моего творчества.

Между тем, как человек воспринимает мир и тем, как он проявляет это в своих делах - пропасть непонимания самого себя. Профессорская и чиновничья среда (музейная, телевизионная, любая профессиональная) заполняет эту пустоту своими суррогатными фантазиями о статусе (научном, творческом, социальном, имущественном, популярности и т.д.). Мнение такого "эксперта" имеет только одну цель - "что бы лох цепенел" и основано на вере, что испытать такое чувство причастности к социальной структуре - заполнять им свою пустоту - единственный смысл жизни любого человека.

Это есть и у художников. На мой взгляд - это профессиональная психическая болезнь, пропасть между чувствами и действиями. Воображение дурацкой нормы воображения. Оправдание интеллектуального бездействия. Это, в конечном итоге сотрет нас с лица Земли, это нужно лечить. Но, как? Я искал ответ в древних мифах.

В 1988 Майор ГБ уговаривал меня отказаться от уличной выставки и объяснял, как устроить выставку в Русском музее - в квартале от места событий. Передать деньги через него. "И тогда у тебя будет вот такая афиша", он показал на афишу "Авангард в Русском музее", которая висела на заборе по соседству. А зачем ждать? - ответил я. Исправил "в ... музее" на "на заборе" и перевесил на свою выставку. Означащее и означаемое в словах майора стали нераздельны. Он ушел, на следующий день - выставка была уничтожена вместе с забором и с афишей.

За снесенным забором оказалась стройка, посреди которой из земли торчал вывороченный бордюрный камень. Оказалось, это была могильная плита, стесанная с одного конца, чтобы походить на обычный бордюр. На ней была выбита моя фамилия. Точнее - камень был сколот, и видно было только часть фамилии "...ханов... ниже год - 1883". Подошел майор, я ему показал на эту плиту. Майор уставился на эту плиту, а я ушел. Из окон за ним наблюдали сотрудники ГМИР, это было их административное здание. Они поняли все произошедшее (уличная выставка, затем ее уничтожение и одинокую фигуру майора у могильной плиты) - как проявление какой-то новой религии. Через пять лет они предложили мне сделать совместную выставку.

Приблизительно тоже самое происходило и в Сибири. Я переезжал в новое место в тайге. Местная интеллигенция посещала меня в этом чуме. Мы устраивали перформанс. Я рассказывал о своих открытиях. Приезжала местная администрация, предлагала денег, только уезжай в соседний район.

Затем, на реке Лена, зимой, чум из картин сожгли, ударили морозы и я пережил клиническую смерть от переохлаждения. Очнулся в 500-х км. Этот опыт произвел на меня сильное впечатление. Я получил заряд настоящей жизни на долгие годы.

Вот что я понял:

Первое. Предельно настоящее - это просто точка зрения. В жизни мы видим далеко не всё, наше поле зрения ограничено 180 градусами впереди нас. Я не про зрение, а про другое наше, метафорическое зрение. Что-то всегда прячется в бессознательном. В момент умирания это становится видимым. Буквально. Метафора становится жизнью. Это абсолютно реально и не вызывает никакого удивления.

Шаманизм в Сибири - это вера в шаманов. Что существуют шаманы, которые способны видеть эту другую, метафорическую реальность, прячущуюся от обычного человека в его бессознательном. Эта вера жива. Шаман лишь создает настрой увидеть это самому человеку.

Второе. В основе наших представлений - матрица типов мышления. Исследователи мифов называют её "картиной мира". Это понимание нами структуры собственного мышления. В обыденной жизни - она может существовать только в иносказательной форме, но в момент "проваливания" в мифологическую реальность - эти образы материализуются в нечто конкретное и осязаемое. А главное - объяснимое.

Третье. Время относительно. Когда мы чувствуем, что близки к реализации своей мечты - время течет быстрее, это порождает кураж - как предчувствие успеха.

Современное - с 1991 года - понимание концепта - как третьей части триады 19-го века "образ-смысл-объект" - то есть объекта, к которому форма этого знака отсылает, и который означает смысл этого образа - есть предчувствие будущего. Я уточню - предчувствие будущего успеха.

И еще - этот треугольник Пирса - оказался совсем не таким, каким он его представлял. В евклидовой геометрии три точки соединяются однозначно прямыми линиями, образуя треугольник. Неевклидова геометрия - это как геометрия на надутом воздушном шарике.

В конце 20-го века в психоделической культуре его представляли фрактальным. Удобное объяснение, природа - фрактальна. Стороны треугольника - вовсе не прямые отрезки, но самоподобные до бесконечности треугольники. Как если бы Пирс видел телеграфный столб. А Теренс МакКена - под грибами - тоже самое видел джунглями всевозможных вариантов.

Сейчас представление - квантовое. У треугольника Пирса вообще нет никаких сторон. Есть соты всевозможных вариантов сочетания этих трех точек, 48 ячеек. Видеть в них непостижимый фрактал или треугольник - просто приближение. Все эти сочетания образа, смысла и объекта существуют одновременно. Наш обыденный взгляд лишь выбирает один из таких вариантов, это и есть реальность.

Во время клинической смерти - такая узкая точка зрения (реальность) исчезает и открывается все пространство возможного (скрытое для обыденного мышления). Образы - реальны. Оболочка метафоры (образ) неразделен с самим объектом и его смыслом.

То, что я искал как творческий принцип оказалось просто Смертью. Все это увидят. Но, затем вся эта квантовая матрица отдаляется на такое большое расстояние, что превращается в точку. Это уже не человеческий тип мышления. Мы умираем уже не человеком. Без страха и сожаления. Все воспринимается естественно. В таком смысле "мы" - не умираем. Умирает то животное, на базисе которого наше мышление инсталлировано.

На этот моменте опыт прервался, "фильм стал прокручиваться в обратном порядке" и я вернулся приблизительно в то состояние мышления, в котором и пребывал. Руки ноги не двигались. Лица тоже не чувствовал. Позже оно просто снялось, как маска. "Это же Амудсен" - услышал как меня простибали милиционеры и уснул обычным сном. Я спал, но, сновидений не было, и чтобы скоратать время я стал проговаривать книгу "Сказки Звездного неба", и - в первом же городе, до которого я добрался ее издали. Это дало финансовую возможность продолжить путешествие. Выбирался из Сибири на попутках и электричках. Зимой контролеры зайцев не ссаживают.

В те годы я любил по-долгу гулять по городу. В Красноярске выходил из мастерской на "стрелке" и шел по набережной до автовокзала, затем на другой берег, проходил весь проспект Красноярский рабочий, заходил к Гардомысу и возвращался в центр по мосту через остров Татышева.

В 2004 году в Лондоне - в основном - я прогуливался по периметру, ограниченному улицами: Парклайн, Пиккадили, Реждент и Оксфорд. Заходил во двор маленькой церквушки на Мейфейр, где во время войны был госпиталь, сидел на именной лавочке - (там все лавочки с табличками кто на них сидел и когда) - и шел на следующий круг. Иногда расширял круг до Собора Петра, набережной, Дворца и Гайд-парка. Жил я на Ватербойз, неподалеку. Меня сопровождали смутные видения, как тени, неясные очертания загадочных знаков, я искал место, где они раскроются чтобы их можно будет прочесть. Но, четче они они не проявлялись.

Я поцарапал машину и решил закрасить царапину серебристым маркером. Но, проведя линию я увидел опять ту, другую метафорическую реальность, как в сибирской тайге. И продолжил наносить на машину параллельные линии. Вернувшись в Москву я делал это на бумаге. Ритм как предмет - так я расшифровал послание Духов.

Я рисовал ритм как предмет. Понимая, что это довольно приблизительная интерпретация увиденного. Прийдет время - пойму больше. Чувство ритма одна и трех вершин треугольника Пирса в древне даосской интерпретации (ритм-движение-метафора иного проявляется в картине - композиционно - как баланс-равновесие и Дух Времени). Дао - это мост над безной внутренний чувств художника и их проявлением в композиции. Ритм - просто первый шаг - подумал я тогда. Чувство иного давно есть, что такое чувство перемен? Предметно. Понять это мне помог аффект, который я испытал после разгрома мастерской академией художеств в 2017 году.

Не могу сказать тогда в 2004-2015 что никто не понял, что я рисую. Кто-то понял. Но, этого было мало. Я обнаружил в Москве полную "победу конформизма над искусством". В самом худшем варианте "дискурса университета". В Питер я не возвращался. Все мои друзья художники 1980-х - уехали или умерли. Светослав - болеет. Прочитал что теперь пишут в книгах о ленинградском искусстве того времени - полная чушь. "Чтобы лох цепенел". Закрыл и забыл.

В 2015 году я отказался от красок - стал рисовать айфоном. Точнее - тем, что под руку подвернулось. Подвернулся айфон. Но, привязанность к мастерской пока еще оставалась. Последняя мастерская - Кривоколенный 12. Минкульт оспаривал у академии художеств это здание - и я там работал. Пока ехал на метро эту мастерскую - работал на айфоне. Затем, распечатывал такие айфонные работы на холсте и натягивал на подрамники. Академия требовала, чтобы ко мне в мастерскую никто не приходил. Но, все равно приходило ТВ, кураторы, друзья.

В 2017 году спокойное течение жизни закончилось. В этой моей "мастерской" союз художников устроил выставку, прибив свои холсты к моим гвоздями. Выдали они такое совместное творчество за свое. Протесты ни чему не привели, официальных прав на это помещение я не имел. Мне сообщили, что все работы уничтожены и я это пережил, составил из фото фрагментов уничтоженных работ новые композиции и понял что значит ритм как предмет - это видение квантовой матрицы возможного.

Как об этом говорится в сибирских мифах, как я сам видел это своими глазами с детства, как я вижу это сейчас, между человеком и его потерянной Душой - пропасть. А мошенники всех мастей - тысячелетиями пытаются заработать на этой проблеме человека.

Современность - это в первую очередь новые цифровые способности человека понять себя. Новая цифровая Душа. Но, новый "оцифрованный" человек точно также отделен от своей Души, как и в древности. "Шаманы все умерли - не кому построить мост над пропастью". Не все умерли.